Привыкнув к необыкновенному уюту и постоянному порядку, сохранявшемуся в доме сорокалетней хозяйки на протяжении долгого времени, Оливер немного смутился от того бардака, который творился у него в комнате.
Ему казалось, нет, он точно был уверен, что все убрано! Мак-Кинли мог бы поставить все что угодно, если бы кто-нибудь предложил такой спор несколько часов назад.
Но тут на глаза попалась одежда, которую так старательно обошла Зло, и парень смутился ещё больше. Сегодняшняя ночь в честь наступившего выходного совсем выветрилась из головы Оливера вместе с алкоголем.
Неловким движением ноги отправив валяющуюся дамскую вещь глубже под кровать, Мак-Кинли старательно сгреб всё со стола, поднял с пола и спрятал внушительную гору хлама в шкаф, из которого тут же незамедлительно высыпалось различное барахло. То, наверное, было брошено в шкафу при точно таких же обстоятельствах...
- Кхм. Здесь, собственно, я и живу. Не блеск, но лучше, чем ничего! – коротко окинув комнату взглядом и убедившись, что в ней стало намного чище, Лавджой нахмурился и возмущенно вскинул руки, - Эй, какая тебе тут тюремная камера!? – тут же осекшись, он с видом разоблачителя покосился на девушку, издав негромкий смешок. - А ты, видать, уже и за решеткой была? Рассказывай, когда успела, юная мошенница. Я, может, тоже что-нибудь интересное расскажу о себе...
Заговорщицки улыбнувшись, Лавджой опустился на колени и залез под стол, доставая увесистый ящик. Тот ещё несколько раз издал недовольное позвякивание, брякнул, а затем умолк, оставшись стоять на полу. Порывшись среди напитков, Оливер извлек оттуда светло-коричневую бутылку с округлыми формами и протянул девушке, - Ирландский ликер, хорошая штука. Он был бы сейчас очень кстати - в небольших количествах, так, для разогрева и прекрасного начала дня. Что скажешь, выпить не хочешь? А потом я обязательно предоставлю тебе все, что обещал!

При виде того, как Зло резко приложилась к бутылке с дорогим напитком, который в скромной коллекции остался у парня один-единственный, у Оливера отвисла челюсть, а глаза ошарашено раскрылись.
- Ты... Ты... Куда так... много... - еле слышно пролепетав, Лавджой с тоской и печалью в глазах не сводил взгляда с немного опустевшей бутылки «Бейлиса». Чувствуя чуть ли не боль утраты, парень хлопнул ладонью себя по лбу и немного отстраненно перевел взгляд на лицо Зла. Именно Зла, так злостно не ценившего спиртное.
Вполуха слушая болтовню девушки, Оливер вдруг засиял от внезапно охватившей его догадки. Вот черт возьми, где он видел эту девчонку! Правда, раньше она выглядела несколько иначе... Но кто будет изображать на плакате, который через несколько дней потускнеет и потеряет свою привлекательность, достоверный портрет? Раньше Мак-Кинли, проходя мимо развешенных плакатов, долго усмехался подобной иронии – всего-то за каких-то пятнадцать баксов в розыск объявили девчонку, которая и совершеннолетней-то не была.
Вспомнив свои прошлые годы, когда он только-только промышлял воровством, Лавджой позавидовал и самой Зло, и тому, как ей легко удавалось избежать длительного заключения. Либо ей чертовски везло, либо у девушки был самый настоящий талант к воровству. А заодно харизма и  удивительный язык, с профессионализмом вешающий на уши лапшу любого сорта.
- Играть? – покосившись на бутылку, которая каким-то странным способом оказалась у него в руках, Лавджой на мгновение растерялся, а затем плутовато улыбнулся, - Ну что ж, давай. Только смотри, чур не врать, у меня аллергия на ложь, зачихаю тебя и все... Не будет Зла!
Покрутив бутылку в руках, словно изучая ее гладкую поверхность, парень задумчиво пожевал губы, думая, о чем бы таком рассказать. На ум приходила лишь правда о его работе и истории из прошлого... В комнате повисла тишина. Взяв стакан, в котором до этого побывал какой-то напиток, Оливер налил туда немного ликера и отхлебнул, наслаждаясь разливающимся по телу теплу.
- Хм. Вот что. Могу рассказать, как тоже однажды оказался за решеткой. Да-да, я не вру! - сделав ещё один глоток, парень несколько укоризненно покосился на Зло, мол, вот как надо пить, и продолжил, - Когда-то решил я с друзьями банк ограбить. Ну, молод был, горяч, хотелось приключений, да и деву... Кхем, неважно. И когда мы уже почти готовы были скрыться, бац, и среди заложников оказывается шериф! Представь себе, сам шериф! Я-то, как самый храбрый и, кхм, глупый, остался, а все мои поразбежались со страху... Вот и поймали. Но хватило тогда на всю жизнь, - чуть не кинув девушке вместо бутылки стакан, но вовремя спохватившись, Лив улыбнулся, - А теперь твоя очередь. Ммм... Почему ты начала воровать? В твоем возрасте девушки таким не занимаются.

- Шелковые трусы? Неужели? – парень вопросительно изогнул левую бровь, пытаясь понять, издевается Зло или нет. На самом Оливере сейчас были какие-то поношенные за много лет трусы из простой ткани, которая... Хотя говорить об этом как-то неприлично.
Зато возможность съесть ананас заставила Лавджоя невольно облизнуться и погладить оголодавший живот. Обычно поесть удавалось до сыта только тогда, когда он приходил домой без какой-нибудь барышни или юноши - хозяйка дома всегда успевала приготовить что-нибудь вкусное, вот только времени на еду никогда не было.
- Нехорошо получилось, вот честно. Да и девочек бить... Что это за хулиганы такие? Скажи мне, и я их всех по стенке размажу! – Оливер воинственно и неуклюже замахнулся кулаком, изображая, как со всей силы двинет обидчику по морде. Пару глотков на него никак не подействовали, но это было нечто вроде привычки – общаться с посетителями на одном уровне. А те, обычно, пьянели на удивление быстро...
Решив не спрашивать, что за некий Джошуа – наверняка это какой-нибудь добродушный старик, которого Зло уважала и не хотела расстраивать, или родственник, Мак-Кинли нагнулся, пытаясь заглянуть в глаза девушки. Неожиданный конец ее рассказа и опущенный взгляд Оливеру не понравился сразу – вряд ли Зло сделала так лишь для того, чтобы посмотреть на его заляпанный пол.
Схватив бутылку со стола и утешая себя мыслью, что насчет ящика новая знакомая все-таки не соврала, Лавджой наполнил почти опустевший стакан и протянул девушке, - От нескольких глотков хуже не станет, поверь. Не бойся, я руки не стану распускать.
От заданного вопроса на лице появилась горькая улыбка, а взгляд с веселого сменился на унылый.
- Никогда. Мне давно не снились сны, даже последний не помню. Видимо, до таких заблудших душ, как моя, такие волшебные сны не долетают и снятся кому-то более достойному, - внутри что-то пошатнулось и, плюнув на всё, Лавджой отхлебнул из бутылки. А затем ещё, ещё и ещё. Пока не почувствовал, что подавленность медленно переходит в безразличие, - А ты, наверное, видела такие сны. И даже ещё лучше. Я не сомневаюсь. Теперь, кажется, моя очередь? Когда ты рассказывала про то, как начала воровать, ты произнесла «да и», но запнулась... Что ты хотела сказать?

Сказать, что девушку катастрофически развезло – значит не сказать ничего. Язык предательски заплетался, ноги подкашивались, а походка была такой, будто Зло не только напилась, но и покружилась вокруг себя минуту, а затем попробовала пройтись по прямой. 
Оливер, тут же забыв про нахлынувшую печаль, с интересом наблюдал за до не узнаваемости оживившейся девушкой. У той, похоже, в мыслях действительно было желание усыпить Лавджоя так, чтобы ему приснились сны. Да и не просто сны, а такие, что больше спать он ни за что не захочет...
Опьяненный новым знакомством,  выпитым ликером и переливающимися за край эмоциями, Мак-Кинли вышел из комнаты, кинув на прощание «будет исполнено, сэээр». В других частях дома, кроме своей комнаты и кухни, парень не бывал, и поэтому сразу сообразить, где могло бы лежать нечто музыкально-инструментальное, не удавалось. Поразмыслив и решив, что в ванной гитары вряд ли лежат, а в уборной им и тем более делать нечего, Оливер направился к кладовке. С трудом отворив неподдающуюся дверь, парень заглянув внутрь и тут же стукнулся об низкую балку, поставленную там каким-то кретином. Выругавшись и потерев ушибленный лоб, Лавджой окинул взглядом темное помещение и тут же широко улыбнулся, от радости чуть не запрыгав и не хлопая в ладоши. С искривленным грифом, одной нехватающей струной и треснутым корпусом лежала гитара, покрытая сантиметровым слоем пыли. Такого всплеска радости Мак-Кинли не ожидал сам от себя, но уж очень ему хотелось послушать, как поет и, особенно, играет Зло.
В последний раз он слышал лишь как поет Малыш Джо, местный ковбой, известный своими задушевными песнями... и гнусавым противным голосом, от которого стыли уши и лопались стекла во всех барах. Бордель «певец» тоже посещал, причем так, что страдали не только посетители, но и те, кто проходил мимо – последние просто падали и больше не вставали. Говорят, очухались они лишь после долгой лечебной терапии...
Вбежав в комнату и довольно размахивая гитарой, словно ребенок, наконец-то нашедший пасхальное яйцо, Лавджой протянул ее жертве алкоголя, а сам завалился на кровать. Тут инстинкты взяли вверх над опьяненным разумом, и парень уже готов был закусить губы, сделать взгляд томным и придать себе вид самого развратного развратника, который так сводил с ума особей слабого пола, но вовремя одумался. Зло - она хоть была и девушкой, но... девушкой в привычном понятии этого слова назвать ее язык не повернулся бы.
Заложив руки за голову и поудобнее устраиваясь на скрипящей кровати, Оливер со всем вниманием уставился на Зло.
- Ну давай, музыкальная ты моя, начинай! Чтобы так... С душой пела, во! И грооомка! А потом как споешь - сразу ко мне! Вместе петь будем! Я тож че умею! - и, не спрашивая разрешения у девушки, тут же громко, по-пьяному запел, - Покаа есть пооочта на планеете, онааа соединяяяет нааас! Я нарисууую на конвееерте твой аадрес гооород Арканзаааас! Кхм. Что-то я... А, да! Я тебя слушаю!

- Ладно-ладно, взрослый человек готовится ко сну, - весело усмехнувшись, Оливер послушно закрыл глаза, против своей воли зевнув. Сегодняшнего двухчасового сна парню явно не хватило, и организм требовал оставшуюся долю отдыха. Вот только незадача – мнение его никто спрашивать не собирался.
Девушка провела по струнам, и по комнате разнесся приятный звук, вселяя необычное спокойствие и умиротворенность. Расслабленно устраиваясь на постели, Мак-Кинли приоткрыл один глаз и кинул взгляд на Зло, будто проверяя, она ли играет, а затем вновь закрыл.
Тем временем девушка начала наигрывать что-то незнакомое, но с первых аккордов западающее в душу. Эта была печальная, но светлая песня, в которой действительно чувствовалась тоска по дальним странствиям и родным краям. Вслушиваясь в бархатистый и мягкий голос Зла, которая, как оказалась, поет не хуже любого солиста, выступающего у них в «Лувре», Лавджой погрузился в воспоминания.
Первым сразу вспомнилось детство. Такое легкое, счастливое, наполненное беззаботными днями. Скажи ему, что через десять лет он будет работать в борделе и проводить каждую вторую ночь с распутными девицами, мальчик бы ни за что не поверил, с детства представляя себя на коне во главе коровьего стада.
В какой раз убедившись, что не всем мечтам свойственно исполняться, Оливер прогнал воспоминания прочь, выметая из головы все мысли... и задремал. Сон был поверхностный, и если бы вдруг что-то скрипнуло в комнате, парень тут же проснулся.
Но в комнате стояла тишина, пропитанная недавно игравшей мелодией. Казалось, эта тишина заполнила все вокруг, не позволяя посторонним звукам напомнить о себе.
И почему-то именно от такого безмолвия и очнулся Оливер. Медленно открыв глаза, непонимающим взглядом уставившись в потолок, на котором паук уже давно обустроил один из углов, Лавджой перевел взгляд на девушку и тихо выдохнул.
- Это... Это было потрясающе... - губы расплылись в сладострастной улыбке, взгляд плотоядно скользнул по телу девушки. Приподнявшись, Лавджой медленно приблизился, не сводя с нее взгляда, - Теперь моя очередь... - горячим дыханием щекоча ее ухо, он наклонился ниже и прижался губами к шее, с жаром целуя и покусывая тонкую кожу. Руками блуждая под рубашкой девушки, парень потянул Зло на себя, откидываясь на спину. Ликер и внезапно нахлынувшая похоть заволокли все мысли, и Лавджой уже не мог себя контролировать.

Отредактировано Оливер (2009-08-31 14:20:56)

Парень, не в силах пошевелиться, замер и по-новому взглянул на воровку. Слова, сказанные ею, были не словами обычной девушки, с которыми был хорошо знаком Оливер. Кроме разговоров о новых ухажерах, купленных вещах и сплетнях, Лавджой не слышал ровным счетом ничего стоящего.
Но эта... Она - не как все. Она была другой. Видимо, Оливеру судьбой было предначертано встречаться с девушками, которые меняли его жизнь. И сейчас, казалось, был такой случай.
Слова Зло сильно задели его, глубоко запав в душу.
Перед собой надо быть честным… Сердце высыхает, уменьшается и однажды просто перестает работать…
Вновь проговаривая слова девушки в мыслях, парень невольно задумался о своей жизни. И ведь он действительно обманывал себя. Каждый вечер, уходя с какой-нибудь барышней и предоставляя ей свои нескромные услуги, он думал лишь о деньгах и плотском удовольствии. Но на этом и заканчивалось. Ни разу он не подумал, что какая-то девушка была ему приятна, что с другой ему хотелось бы увидеться вновь.
В груди, казалось, что-то остыло. Он обманывал себя ещё с тех пор, как встретил Ее. Он слепо выполнял все ее просьбы, словно верная псина, а потом обжегся так, что больше никогда не рискнул бы на что-то большее, кроме ночи в постели.
Отчужденно подняв на девушку взгляд, Оливер молча кивнул, не желая разговаривать. Медленно поднявшись с постели, Мак-Кинли достал из коробки бутылку крепкого напитка и все с тем же отстраненным взглядом открыл ее. Поднеся напиток к горлу, парень зажмурился и приложился, хлебая большими глотками джин.
Через несколько секунд прекратив, он еле сдержался, чтобы не закашляться от крепости выпитого.
- Видеть тебя здесь не хочу,  - злобно процедив сквозь зубы, парень с громким стуком поставил бутылку на стол и вытер влажные губы, - Проваливай.